Шипы и розы - Страница 2

И он сам находился во власти столь же мощной, слепой страсти. Когда Розлин лихорадочно, обрывая пуговицы, стащила с него рубашку и тихо выругалась, наткнувшись на препятствие в виде пряжки ремня, Стюарт взял решение этой проблемы на себя, а она стала поощрять, — а может, наоборот, отвлекать его, — покрывая поцелуями сильные плечи. Наконец он лег рядом, и Розлин нетерпеливо прижалась к нему.

Ее бедра оказались в плену его рук, а ноздри с наслаждением вдыхали теплый запах возбужденного мужского тела. Последние остатки самоконтроля покинули Розлин, и от ее скованности не осталось и следа. Ей хотелось прикасаться к нему, пробовать на вкус это сильное тело. Стюарт дразнил ее умелыми ласками до тех пор, пока с губ Розлин не стали срываться хриплые стоны.

Она знала, что у Стюарта был большой опыт по части секса, но в его движениях не было ничего заученного. Его острая реакция была искренней, сильные руки дрожали, тело вибрировало от напряжения, как будто он преодолевал незримый барьер.

Кульминацией их бурного, ничем не сдерживаемого соединения стала столь же бурная разрядка.

Проснувшись ночью, Розлин пыталась понять, что же произошло.

Я кричала, вспомнила она, а это так на меня не похоже. И вдруг она резко села в кровати.

Тут проснулся Стюарт. Он перекатился на бок, положил бедро поверх ее ног, и, пригвожденная к кровати его тяжестью, Розлин услышала сонный шепот:

— Что ты сказала?

— Я ничего не говорила.

— Говорила. Ты сказала: «Я кричала».

— Чушь.

Она попыталась натянуть на себя сбившуюся простыню.

— Нет, правда. Ты сказала…

Розлин не надо было напоминать, что она говорила. Эти слова и так прочно врезались ей в память.

— Замолчи! — взвизгнула она и обеими руками зажала ему рот. Губы Стюарта раздвинулись, и Розлин почувствовала, как его язык щекочет ей ладонь.

Слова она еще могла отрицать, но как не признать, что это прикосновение подействовало на нее возбуждающе? Она упала на кровать, Стюарт подвинулся, и получилось так, что вместо пальцев возле его губ оказалась ее нежная грудь. Впрочем, похоже, он не возражал против такой замены.

— Подарок богов, — прошептал он, прежде чем сомкнуть губы вокруг набухшего розового соска. На этот раз в его ласках не было прежней нетерпеливой настойчивости, но у Розлин, распластанной поверх его тела, не могло возникнуть ни малейших сомнений в силе его желания. Она застонала и попыталась приподняться на локтях.

— Мы не можем…

Но он уже накрыл руками ее ягодицы, нежно поглаживая их.

— Почему же? Это будет не так уж трудно и почти наверняка приятно.

Розлин ахнула, почувствовав, как его язык описал круг вокруг ее соска.

— Ты невероятно чувствительная, особенно здесь.

— Не только здесь, везде.

Во всяком случае, с тобой, мысленно добавила Розлин.

Это произнесенное шепотом признание вызвало его самодовольное мужское урчание.

— Значит, мне придется быть очень внимательным. Скажешь мне, если я что-то пропущу.

— Ты не можешь говорить такие вещи.

— Почему? Тебе не нравится это слышать? — поддразнил ее Стюарт.

Все тело Розлин трепетало, и от нарастающего возбуждения ей уже становилось трудно дышать.

— Ты меня просто жалеешь.

— Не путай вожделение и жалость.

— Так это вожделение?

Стюарт потянул Розлин вниз, пока ее лицо не оказалось на одном уровне с его лицом, груди не прижались к его груди, а колени не уперлись в матрац по обе стороны от его бедер.

— Зачем искать определение тому, что так приятно? От тебя пахнет мной, у тебя мой вкус…

Стюарт провел языком по ее шее, и, похоже, это ему понравилось, — во всяком случае, Розлин почувствовала, как напряглась его плоть.

— Я хочу…

— Что, радость моя? Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Она почувствовала на щеке его теплое дыхание, и он погладил нежную кожу с внутренней стороны ее бедра. — Может, я лучше скажу, что нравится мне?

Эти слова подействовали на нее, как самая смелая ласка, и вскоре она уже горячо отвечала на его прикосновения.

— Я хочу… я хочу делать с тобой все, — со стоном прошептала Розлин. — И хочу, чтобы ты делал все со мной.

Это стало концом ее сопротивления и началом… Розлин не смогла бы дать определения тому, что последовало дальше. Она только знала, что это было нечто гораздо более интимное, чем их предыдущее бурное соитие, — скорее, какое-то долгое чувственное познание, при котором слова обладали не меньшей силой, чем прикосновения.

А какие это были слова!.. При одном воспоминании о том, что она говорила, Розлин бросало в жар. Она даже не подозревала, что мужчина способен на столь эротичные фантазии, но каждое слово, каждый звук, теплым медом стекающий с его губ, возбуждали ее все сильнее.

1

Стюарт Роули пригладил пятерней взлохмаченные темные волосы и озадаченно уставился на спящую женщину. Он знал, что, когда она проснется и откроет глаза, они окажутся глубокого зеленого цвета с золотистыми крапинками.

Когда она проснется… Он прижал к губам кулак, сдерживая стон.

Женщина заворочалась во сне, перевернулась на спину и закинула руки за голову, и ее пальцы утонули в пышной массе спутанных рыжих кудрей. При этом простыня сползла с ее стройного тела.

Стюарт, который как раз собирался сделать что-нибудь разумное и решительное, — к примеру, одеться, — замер.

Даже самый взыскательный поклонник женской красоты не смог бы не оценить этого тела, подумал Стюарт, припоминая, что ее груди отлично умещаются в его ладонях, и… Стоп! — поспешно сказал он себе, не стоит думать об этом, сейчас нужно рассуждать спокойно и здраво. Но соблазнительное зрелище, представшее его глазам, мешало сосредоточиться.